Сборщики вторсырья бьются за клиентов — конкуренция очень серьезная, говорит основатель компании «Экология Поволжья» Рустем Даминов. За 15 лет на рынке он открыл четыре производства по переработке отходов в Казани и Челнах с оборотом более 230 млн в год. Среди клиентов — сотни крупных торговых и промышленных гигантов, в том числе «Ашан», «Нэфис», «Бахетле», ТАНЕКО, «Татспиртпром». О том, как санкции обвалили цену на бумагу и в чем пробелы «мусорной» реформы, Даминов рассказал в интервью «БИЗНЕС Online». 

Рустем Даминов: «Мы оказываем услугу по вывозу и переработке отходов. Так как мусор ликвидный, мы делимся с клиентом частью доходов, чтобы мотивировать его собирать и сортировать мусор»

«Бывает, платим по миллиону в месяц»: как капитализировать мусорный бак

— Рустем Рафаилевич, ваша компания оказывает целый комплекс услуг: от приема и вывоза отходов до разработки экологической документации и производства полимерных гранул. Как вы пришли в этот бизнес, что послужило толчком?

— Как эколог по образованию, раньше я занимался разработкой экологической документации в одной из казанских компаний. В 2007 году вместе с партнерами открыл и свое дело, связанное со сбором и переработкой вторсырья. А вообще, у меня еще со студенчества была цель — организовать рециклинг или работать в компании по полному циклу переработки мусора. Позже я устроился в такую, но разочаровался, потому что реальность была совсем иной. Так и решил открыть свое дело.

— В чем заключалась самая главная мотивация открытия компании? Это неравнодушие к экологии, большая востребованность на рынке данной сферы или же просто желание зарабатывать?

— Для меня организовать полный цикл переработки было мечтой. Работая с серьезным объемом экологической документации, я сталкивался с большим спросом — клиенты в Казани не были избалованы изобилием предложений в этой сфере. Бизнес кошмарили, полноценного сервиса по вывозу отходов не существовало. Проще было лампочки в мусорку выкинуть, а вторсырьем занималось в основном оставшееся с советского союза ГУП «Татвториндустрия».

— Как вы находили себе клиентов?

— Многие компании приходилось убеждать, дисциплинировать. Например, была одна оптовая база, у которой контейнеры для мусора стояли переполненные. Мы им говорим: с вашего мусора вы можете получать деньги. Поначалу нам не верили. Затем мы ставили своих людей в крупные торговые сети, такие как Metro и Real, отлаживали работу по сбору и сортировке мусора на месте. Раньше не считалось, что мусор — это статья доходов. И первое, о чем думают на тех же торговых предприятиях, — чтобы с мусором хотя бы не было проблем. Чтобы не штрафовали, чтобы крысы не бегали. А когда налажен сервис и еще деньги капают — люди понимают плюсы.

— Как мотивировали сети сдавать мусор на переработку?

— Мы оказываем услугу по вывозу и переработке отходов. Так как мусор ликвидный, мы делимся с клиентом частью доходов, чтобы мотивировать его собирать и сортировать мусор. Если бросить все в кучу и перемешать, ликвидность сразу теряется, поэтому проще сразу раздельно собирать на месте. Если заказчик это выполняет, это взаимовыгодно: мы можем капитализировать отходы и дорого за них заплатить.

— Сколько компания может получать в месяц от сдачи вам вторсырья?

— Бывает, платим и по миллиону рублей в месяц.

— Это крупные торговые сети?

— Да, в основном они. Если сдают 100 тонн вторсырья — больше миллиона получают.

«Если раньше люди говорили: «Мы не понимаем, чем вы занимаетесь», то сейчас есть понимание, что это социальный бизнес. Мы возвращаем в оборот вторсырье, которое могло бы оказаться на свалке»

«Идет война за клиентов — конкуренция подстегивает»

 — Когда вы только начинали, какой была конкуренция на вашем поле?

— Существовала всего пара компаний. Я уже называл «Тавториндустрию», которая позже обанкротилась. На этом рынке работала «Поволжская экологическая компания», а также несколько индивидуальных предпринимателей.

— Какие инвестиции вложили в запуск компании? Это были свои или заемные средства?

— Это были свои средства — около 1,5 миллиона рублей на тот момент. Первые здания под бизнес брали в аренду. Купили один станок-пресс и «Газель» — с этого и начинали.

— Где арендовали здания?

— Больше 10 лет мы базировались на Аделя Кутуя. В 2021-м перебрались на территорию технополиса «Химград».

— 10 лет — достаточно большой период. А что поменялось за это время в вашей сфере?

— Главное — изменилось отношение людей к сортировке и переработке мусора. В этой сфере появилась большая конкуренция. В Казани она очень серьезная: идет война за клиентов, бьются за каждые 10 копеек! Конкуренция подстегивает. Так как у нас основная цель не заработать деньги в первую очередь, а заниматься переработкой отходов, рост рынка нам только на руку. Сейчас люди с уважением относятся к такому труду. Если раньше они говорили: «Мы не понимаем, чем вы занимаетесь», то сейчас есть понимание, что это социальный бизнес. Мы возвращаем в оборот вторсырье, которое могло бы оказаться на свалке.

— С какими трудностями сталкивались, когда основывали компанию?

— Наблюдалась проблема с кадрами. Работа с мусором не очень престижная, поэтому и контингент был соответствующим — попадались и наркоманы, и алкаши. Постепенно сколотили коллектив, который хочет зарабатывать и замотивирован.

—  Какой у вас сейчас штат компании?

— В группе компаний у нас около 80 человек. Коллектив молодой. Есть несколько человек, кто работает чуть ли не с момента основания.

— В начале беседы вы говорили, что в момент становления компании были сложности с поиском сотрудников. Как сейчас?

— Текучки практически нет. Средняя зарплата по организации — 45–50 тысяч рублей, на производстве люди больше получают. Сортировщики получают 50–60 тысяч, прессовщики — около 70 тысяч рублей.

«Мужчины, как правило, с макулатурой работают и на станках. А женщины — на полимерах, там более монотонная, но физически легкая работа»

— Неплохо! А какой график работы?

— Плавающий, в основном два через два.

— Мужчины в основном у вас работают?

— Мужчины, как правило, с макулатурой работают и на станках. А женщины — на полимерах, там более монотонная, но физически легкая работа. 

— Помните самый сложный момент в период становления?

— Конечно, это кризис 2008 года. Мы оказались с полными складами готовой продукции, а также с долгами перед предприятиями. Сырье мы закупили, продукцию произвели, а продать не могли. Заводы стояли по всей России. Когда они заработали, пришлось продавать с убытком. Точные цифры не помню, но если мы покупали, например, сырье за 2 рубля за килограмм, то готовую продукцию продали за 1,5 рубля. Встал вопрос — продолжать дальше работу или нет. Долгов было на полмиллиона рублей. Тогда все были в непростой ситуации, и я принял решение, что нужно все-таки дальше работать. Пошел по ключевым клиентам с предложением — либо мы закрываемся и банкротимся, либо мы подписываем с вами график погашения задолженности и работаем. Все согласились, и это помогло нам выйти в 2009 году в плюс. Тогда у нас было около 30–40 компаний-клиентов.

— Почему в 2008 году сложилась такая ситуация? 

— Не было сбыта из-за мирового кризиса. Так как в основном продукция из вторсырья шла тогда за рубеж. Это сейчас сбор вторсырья развит — много частников, ответственных граждан. А раньше только предприятия этим занимались.

«В среднем в Казани и Челнах мы собираем больше 2 тысяч тонн мусора в месяц»

— Сколько мусора проходит в месяц через вашу компанию?

— От сезона к сезону цифры варьируются. Но в среднем в Казани и Челнах мы собираем больше 2 тысяч тонн в месяц.

— Давно вышли на челнинский рынок?

— В 2015 году. Прежде чем открыть там филиал, мы проводили анализ рынка, и все были только рады нашему появлению. Сейчас там свой штат, команда. В этом году планируем модернизироваться — успели до санкций купить австрийское оборудование, это автоматическая линия по прессовке картона. Также арендовали большой цех и планируем в 2 раза увеличить объемы переработки. 

— Какая конкуренция в Челнах?

— Она тоже значительная — тяжело конкурировать. Но мы нащупали тот оптимальный путь, при котором эффективность достаточно высокая, наши цены становятся конкурентными, при этом клиенты довольны сервисом. 

«Из переработанного полимера мы делаем гранулы, из которых затем создают полиэтилен, пластиковые изделия, стулья, георешетки, мусорные мешки»

Как из полиэтилена делают чудо-гранулы и куда везут макулатуру из Казани

— Расскажите подробнее о ваших производствах в Казани на «Химграде». В чем суть переработки? 

— Здесь у нас находится заготовительное подразделение по макулатуре, которое специализируется на оптовых клиентах. Раньше на Аделя Кутуя мы часто сталкивались с проблемами, когда частные лица жаловались на то, что трудно пройти из-за большегрузов, потоки пересекались, были очереди. Сейчас частников мы принимаем на улице Седова, а оптовики и большие машины приезжают сюда. Здесь мы заготавливаем вторсырье, сортируем, обрабатываем в соответствии с ГОСТом и отгружаем продукцию фурами.

Также на «Химграде» есть второй объект — переработка полимеров. Полиэтилен, который приходит вместе с макулатурой, также сортируется по видам. Он моется, измельчается. Далее из него делаются гранулы, которые широко применяются для производства других предметов.

— Какой объем полимеров обрабатываете?

— Приблизительно 100–150 тонн в месяц. Планируем нарастить производство. В 2021 году мы модернизировали оборудование: купили отжимной пресс из Тайваня, который заменил устаревший китайский станок. Также мы закупили мощную китайскую линию по производству гранул с экструдером, планируем его также загружать. Все это позволяет нам в разы увеличивать мощность производства и вдобавок экономить на электричестве. 

— Сколько вложили средств в модернизацию?

— Часть оборудования брали в лизинг и кредит. Ушло несколько десятков миллионов рублей. У нас был положительный опыт по лизингу — первый свой австрийский станок мы купили по программе «Лизинг грант», получив субсидию. Тогда это было около 1,2 миллиона рублей безвозмездной субсидии. К сожалению, данной программы в Татарстане сейчас нет. Это был мощный инструмент поддержки, шли хорошие вложения в инфраструктуру. Сейчас ручной труд достаточно дорогой и востребованный, и мы стараемся повышать эффективность труда за счет покупки автоматического оборудования. Если раньше только прессовка нам обходилась в 800 рублей за тонну, сейчас — 150 рублей. На «Химграде» мы поставили очень мощный пресс с усилием в 80 тонн. Все вторсырье, которое приходит, сразу сортируется, прессуется и уезжает. У нас не бывает как таковых залежей на складах за счет высокой оборачиваемости площадей.

— Куда отгружаете вторсырье?

— Основные потребители — завод «Армстронг» в Елабуге, который делает потолки, а также Набережночелнинский картонно-бумажный комбинат и Марийский бумажный комбинат. Из-за санкций у нас пока на стопе контракт с брендом бумажной продукции Zewa: мы активно продавали им вторсырье.

— А полимеры кому продаете?

— На них очень большой запрос, забирают буквально из-под станка. У нас где-то около 10 постоянных заказчиков — в основном из Татарстана, есть клиент в Кирове. Из переработанного полимера мы делаем гранулы, из которых затем создают полиэтилен, пластиковые изделия, стулья, георешетки, мусорные мешки.

— Чем выгоднее заниматься — полимерами или макулатурой?

— Это настолько волатильный рынок, ну просто американские горки. По приходу макулатуры мы сразу чувствуем, будет кризис или не будет. Все зависит от торговли: если она идет, у нас растут объемы поступающих отходов. Если сокращается — соответственно, это отражается на нас. Валютные колебания также отражаются на переработке макулатуры. Если говорить, что приносит больше доходов, — это макулатура, но она нестабильная. Обработка полимеров более стабильная, но менее прибыльная. 

«В марте мы продали только 300 тонн сырья из Казани вместо тысячи тонн. Соответственно, это падение выручки, а расходы никуда не деваются. Если бы это продлилось дольше, многие бы закрылись»

Чувствительный бизнес: кризисы, пандемия, а теперь и санкции

— Как на вас отражаются валютные колебания на рынке?

— Продукцию, которую заводы закупают у нас, они продают в том числе за рубеж, и это их валютная выручка. Если они купили, допустим, в рублях по одной стоимости, а потом рубль укрепился, им приходится свою продукцию продавать с дисконтом в 20–30 процентов. Соответственно, они останавливают продажи и ждут, когда ситуация поменяется. Эта неопределенность сильно мешает.

— Пятый пакет санкций Евросоюза перекрыл экспорт из России картона и крафт-бумаги, цены в пунктах приема в этом году рухнули. Как сейчас обстоят дела?

— Действительно, вся продукция хлынула на внутренний рынок, случился профицит. Это временное явление, сейчас спрос снова восстанавливается.

— Границы открываются?

— Я думаю, что причина в появлении новых торговых связей. Продукция стала больше уходить в южные страны — в Иран, Турцию и так далее.

— Как ваше предприятие пережило пандемию?

— Мы работали в этот период. Объемы принимаемого и сдаваемого сырья значительно сократились. Вообще, все кризисы похожи, только причины разные. Военная операция, санкции, коронавирус, запреты на экспорт макулатуры, крах Татфондбанка — все это отражается на нас. К примеру, когда рухнул банк, у предприятий пошли неплатежи, банкротства. Мы как раз в том время должны были выплачивать декабрьскую зарплату сотрудникам перед Новым годом, и возникли сложности. Все эти кризисы нам удается преодолевать только за счет грамотной политики стратегического планирования. Мы накапливаем ресурсы и используем их в трудные моменты, поэтому есть возможность оказывать услуги с хорошим качеством.

— Убытки во время пандемии сравнимы с объемом недополученных средств из-за санкций?

— Из-за санкций их больше. К примеру, в марте мы продали только 300 тонн сырья из Казани вместо тысячи тонн. Соответственно, это падение выручки, а расходы никуда не деваются. Если бы это продлилось дольше, многие бы закрылись. В 2020 году все-таки после локдауна был скачок, когда самоизоляция закончилась и пошла торговля.

— За конкурентами следите, какие цены они выставляют за прием макулатуры?

— В этом плане мы маркетмейкеры. Мы давно работаем и занимаем большую часть рынка. Еженедельно мониторим рынок. Не ставим цены выше всех, это неправильная политика, а выставляем цены в рынке, честные. Если кто-то ставит высокую цену, люди, как правило, потом жалуются, что им могут срезать вес при сдаче, обманывают, применяют различные маркетинговые ходы. Газету, например, мы принимаем за 22 рубля за килограмм. Если человек привез одну тонну, он получает 22 тысячи — это хороший заработок. Много частников в последнее время появилось, которые буквально с земли поднимают вторсырье, из мелких точек — это здорово.

— А обычные частники стали больше мусора сдавать?

— Да, особенно мы увидели это в 2020 году, когда выросла цена на вторсырье.

— Какие объемы приносят — по пакетику?

— Есть и такие, а есть те, кто целенаправленно сортирует постоянно. Например, пункт приема вторсырья в ТЦ «МЕГА» мы полностью обслуживаем. Сюда люди приходят даже не из-за денег, а ради идеи. В городе не хватает таких точек. 

«В компании главное — это коллектив, это наша ценность. Мы выстроили работающую систему, это дорогого стоит, и жалко это все терять»

Рынку нужна конкуренция — а ее особо нет 

— Вы принимаете и промышленные отходы. Как это устроено?

— У нас большое количество клиентов по промышленным отходам, есть лицензия на транспортировку, и до недавнего времени мы принимали достаточно широкий спектр отходов с I по V класс опасности. Люди, предприятия ежегодно заключают договоры на утилизацию люминесцентных лампочек, покрышек, масел и так далее. Заключив с нами договор, клиенты делают заявку. Мы приезжаем, забираем отходы, формируем транспортную партию и развозим по контрагентам. У нас есть проверенные утилизирующие компании, которые перерабатывают резину, масла, до недавнего времени и лампы перерабатывали.

— Вы сказали, до недавнего времени. Что произошло?

— На законодательном уровне регоператоров обязывают вывозить отходы. С первого марта региональный оператор начал вывозить I и II класс опасности и стал также заниматься сбором вторсырья. Какие-то клиенты у нас остались, просто часть отходов они сдают через регоператора. Пока для клиентов это ухудшение. У регоператора себестоимость несколько выше, чем у нас, потому что он только заходит на этот рынок. К примеру, если мы принимали лампы по 12 рублей за штуку, то сейчас клиенты жалуются, что через регоператора цена доходит до 70 рублей. Ему нужна команда, объемы. Но рынку необходима конкуренция среди регоператоров — а ее особо нет.

— Что будете делать, если регоператор заберет все классы отходов?

— Минстрой ранее озвучил, что регоператоры планируют заниматься и другими отходами. Любой предприниматель должен такие риски рассматривать. Мы столько усилий вкладываем в эту деятельность, но рост у нас не такой бурный. Если бы у нас была поддержка, то, конечно, мы бы быстрее развивались. Планы у нас есть, проекты есть, но все они сопряжены с инвестициями. В компании главное — это коллектив, это наша ценность. Мы выстроили работающую систему, это дорогого стоит, и жалко это все терять. Будем, конечно, наше дело переориентировать, не пропадем. 

— Почему бы вам самим сразу из своего сырья не производить товары?

— Это все же два абсолютно разных бизнеса. Если у вас есть заказ, например, на производство 100 тыс. тазиков, то вам здесь и сейчас нужен один вид сырья. Мы же не можем знать, сколько и каких отходов нам привезут. Это отдельный бизнес, его нельзя подстраивать под заказ. Ты должен принять отходы в моменте, поэтому мы останавливаемся на гранулах. Однако в дальнейшем мы хотим на базе полимерной переработки организовать производство пленки. Есть запрос, клиенты говорят: «Мы вам сдаем отходы на утилизацию — а вы делайте пленку, полученную из наших отходов». Мы будем развивать производство пленки из «вторички». Есть планы и по производству бумаги. Но это требует больших затрат.

— Сколько нужно средств на завод по производству бумаги?

— На небольшое производство нужно около 250 миллионов — это вообще стартовая цифра. Но в идеале обойдется минимум в миллиард рублей.

— Вы несколько раз в ходе беседы упоминали, что утилизация отходов и переработка вторсырья больших доходов не приносит. Но все же занимаетесь этим — а выручка в 2021 году у вас была на 35 процентов выше, чем в 2020-м. Золотое, получается, дно-то!

— Этот бизнес низкомаржинальный. Начало этого года было провальным. Если нам удастся выйти из этого кризиса и компенсировать потраченное — это уже будет хорошо. Вы смотрите на выручку, но основная доля в ней — стоимость сырья. В 2021 году у нас выходило где-то около 20 миллионов оборота в месяц в Казани, из этой суммы 70–80 процентов — стоимость закупки сырья. Оставшиеся 20–30 процентов — это маржинальный доход, и с него идут все расходы. Соответственно, компании остается 4–6 миллионов на расходы и доходы.

Честно говоря, проще купить недвижимость — больше заработаешь. Низкая маржинальность как раз и не дает вырасти нам до размеров среднего и крупного бизнеса. А так как у нас есть цель, связанная не только с зарабатыванием денег, но и с развитием переработки — мы не можем бросить все, даже если это не очень выгодно. Кто-то должен перерабатывать то, что иначе станет просто мусором. 

«Инициаторы реформы пытаются перенять иностранный опыт. Я неоднократно проходил обучение за рубежом и знаю, что там государство регулирует данную сферу, потому что частный бизнес этим заниматься не особо хочет»

«Мусорная» реформа: замысел хорош, но пока реформа движется к монополизации рынка

— Как вы думаете, в чем недоработки «мусорной» реформы?

— Во-первых, изначально нужно было учитывать уже существующих игроков на рынке. Вся реформа объясняется чем? На рынке якобы хотели исключить серые схемы, связанные с мусором, боролись с несанкционированными свалками в лесах. Да, это благое намерение. Но я считаю, что здесь есть некое лукавство. Достаточно просто производить контроль над существующими компаниями по утилизации отходов. Второе: своя рубашка ближе к телу — частный бизнес лучше освоит денежные средства и сделает должный контроль.

Добавлю, что раньше в нашем бизнесе действовали льготы по налогам, в том числе и для малого бизнеса: к примеру, если всем нужно было в фонд соцстраха платить 30 процентов, то мы платили только 20. Но в связи с этой реформой льготы для малых предприятий были отменены. Почему — непонятно. Видимо, считается, что данной отраслью должны заниматься только средние и крупные предприятия — а малые, такие как мы, как будто лишние. Итог — 3–4 миллиона рублей из оборота компании мы сразу потеряли.

— Есть ли какой-то положительный эффект от реформы?

— Я не говорю, что все плохо и все пропало. Замысел хороший. Жалко, что исполнение страдает. Инициаторы реформы пытаются перенять иностранный опыт. Я неоднократно проходил обучение за рубежом и знаю, что там государство регулирует данную сферу, потому что частный бизнес этим заниматься не особо хочет. Государство там не может социально значимые вещи бросить на произвол судьбы, а так как в этой сфере низкая маржинальность, предприниматели не особо спешат утилизировать отходы.

У нас же было наоборот. Эта сфера в 90-х оказалась полностью охвачена предпринимателями и достаточно хорошо работала. Но тут решили все отменить и сделать все на государственном уровне. Я как предприниматель отношусь к этому скептически. Посыл, замысел у реформы хороший. Но как эколог я сомневаюсь: будет ли все реализовано должным образом? Наверное, нет. Потому что нет конкуренции. Вот нас, например, конкуренция стимулирует — мы становимся лучше. А пока реформа ведет к монополизации рынка. Посмотрим, к чему это приведет в жизни. Надеюсь, что все участники реформы скорее нащупают верный путь и все заработает, но пока мы не ощущаем положительного эффекта.

— Если регоператор предложит вам продать компанию или работать под их крылом, вы согласитесь?

— На сегодняшний день не готов на это пойти. Скорее всего, я переориентирую свое дело на другое. Конечно, любое дельное предложение мы рассмотрим — но я думаю, что им не до этого.

«Мы периодически берем к себе на работу сотрудников с экологического факультета, и видно, что сейчас обучение стало более практичным. Люди сразу приходят с нужными навыками, которые они могут использовать»

«У меня есть мечта — посадить свой лес»

— Расскажите немного о себе. Где вы родились, где учились?

— Родом я из Казани. В школе учился в Ноябрьске, так как родители у меня уезжали на север. Высшее образование я получал в Казанском государственном университете на факультете экологии и стал экологом.

— Почему именно экологом?

— Мне это близко по духу — ну и модно было тогда. Я выбирал между биохимией и экологическим факультетом. Второй мне показался более интересным. Студенческие годы вспоминаю с теплотой: дружный коллектив, выезды на летнюю практику. Мы периодически берем к себе на работу сотрудников с экологического факультета, и видно, что сейчас обучение стало более практичным. Люди сразу приходят с нужными навыками, которые они могут использовать. Раньше такого не было. 

— Для чего вам понабилось второе высшее образование по муниципальной службе?

— Второе высшее образование я получал с мыслью, что смогу лучше реализоваться, принести больше пользы, поступив на госслужбу. Потом понял, что на госслужбе больше оков, меньше свободы.

— Сортируете ли вы дома мусор?

— Да, и сам сортирую, и детей к этому приучаю. Мы отбираем макулатуру, пластик, потом дружно сдаем. Дети делают это на ура. У них это не вызывает никаких трудностей, им интересно. У нас четверо дочерей: старшей 18 лет, младшей 4 года. Стараюсь уделять много внимания воспитанию.

— Чем увлекаетесь в свободное время?

— Люблю кататься на велосипеде — если есть возможность, на нем езжу больше, чем на машине. Также люблю ходить на рыбалку, занимался фотографией. Еще у меня есть мечта — посадить свой лес. Я приобрел землю в Верхнеуслонском районе, около 10 гектаров. Там хорошая земля для определенных деревьев. Сейчас занимаюсь подбором пород и сортов. Чтобы вырастить полноценный лес, нужно лет 20–25. Думаю, что как раз будет чем заняться на пенсии.

— Наш традиционный вопрос: три секрета успешного бизнеса?

— Главный секрет в любом бизнесе — это люди. Я за каждого нашего человека готов поручиться и ценю их труд. Во-вторых, дорогу осилит идущий. Я точно понял после организации этого бизнеса, что могу организовать любой бизнес, потому что главное — это желание, важно не сворачивать с пути. Если столкнулись с трудностью — нельзя просто взять и уйти. Ну и в-третьих, необходима личная мотивация. У меня были периоды, когда происходило некое выгорание. Как бизнесмен ты все чувствуешь на себе, за все переживаешь. Было такое, что меня вообще ничего не трогало. Нужно преодолевать это, ставить цели, мечтать. А деньги рассматривать как средство.

Визитная карточка компании:

ООО «Комплекс „Экология Поволжья“» (утилизация промотходов, покупка и переработка вторсырья).

Выручка в 2021 году — 235,2 млн рублей (плюс 35%), по данным «Контур.Фокуса».

Чистая прибыль — 2,4 млн рублей.

Число сотрудников: 80.

Год основания: 2014.

Визитная карточка руководителя:

Даминов Рустем Рафаилевич — основатель и генеральный директор ООО «Комплекс „Экология Поволжья“».

Родился 22 ноября 1978 года в Казани.

Образование:

Казанский государственный университет им. Ульянова-Ленина по специальности «экология» (2003).

Казанский (Приволжский) федеральный университет по специальности «государственное и муниципальное управление» (2012).

Карьера:

2000–2001 — старший лаборант на кафедре моделирования экосистем экологического факультета КГУ.

2002–2004 — инженер-программист ГУП «Научно-производственное объединение по геологии и использованию недр Республики Татарстан».

2004–2005 — инженер-программист 1-й категории ГУП «НПО Геоцентр РТ» отдела государственного мониторинга подземных вод Республики Татарстан ТНПЦ «Геомониторинг РТ».

2005–2007 — менеджер в «Поволжской Экологической Компании».

2007–2014 — генеральный директор ООО «ЭкКом».

С 2014 года — генеральный директор ООО «Комплекс „Экология Поволжья“

Статья из источника: http://www.business-gazeta.ru/article/565592

Ссылка на видео:  https://youtu.be/ltGNAIBTpZk

Автор: "Бизнес Online" Сергей Елагин